Философ Ионатан Коэн о герменевтике Фрейда, Фромма, Штрауса, Бубера - страница 2 из 10

Некоторые спрашивают, бывает ли текст как самостоятельный объект. Разве текст не полностью зависим от толкования? Разве не нужна толковательная традиция, чтобы понять любой текст? Что это за предмет – текст? Иные утверждают, что любая интерпретация – конструкт читателя. Итак, истинное значение – не в тексте, не в его контексте, не в традиции толкования, а в читателе! Кто-то скажет, что читатель – целый мир в себе, а кто-то ответит, что это зависит от его происхождения. В общем, настоящая интерпретация, ау, отзовись! Такие вопросы меня очень сильно беспокоят, потому что мы, преподаватели еврейских текстов, посредничаем между текстом и людьми. Как нам убедиться, что мы даем легитимную интерпретацию? Можем ли мы вообще в этом убедиться? Я задался вопросом, что на эту тему говорят современные еврейские мыслители. Это привело меня ко Фрейду, Фромму, Штраусу и Буберу. Вы спросите, почему я выбрал именно их – поясню через минуту. Для меня вопрос был в том, что современные еврейские мыслители думают о том, что значит – читать текст так, чтобы интерпретация была правомерной. Почему же я выбрал именно этих мыслителей, когда, казалось бы, в еврейской традиции предостаточно других, кого можно было бы предпочесть? Мне было важно, чтобы мыслители, которыми я займусь, рассматривали текст одновременно как источник и как проблему. Если текст – всего лишь источник, а не проблема, зачем толковать его? И если текст – лишь проблема, но не источник, зачем толковать его? Если он лишь источник, то что бы он ни говорил – верно и не нуждается в толковании. Если Толкование интересно и динамично только тогда, когда текст – и источник, и проблема. Мне отчасти повезло – Авива вчера уже «утвердила» Фрейда как часть еврейской традиции толкования, так что я могу к нему так относиться. Еще Эрих Фромм, о котором вы слышали, Лео Штраус, один из величайших политфилософов прошлого века, и, конечно, очень известный Мартин Бубер. Меня они интересуют не столько как мыслители, сколько как представители разных подходов к тексту. Один подход я бы назвал «герменевтикой подозрения» – это Фрейд, я вскоре объясню. Второй подход – «герменевтика прогресса или эволюции». Это Фромм. Третий – «герменевтика смирения или благоговения», это Штраус. Последняя – «герменевтика диалога», Бубер. Давайте же начнем с герменевтики подозрения. Я немного иначе истолкую то, что Фрейд делает с Библией, чем Авива. Если помните, вчера Авива сказала такую интересную вещь: что Фрейд раскрывает темную сторону текста. Что в нас есть стремление организовать все по порядку и провести связи между вещами, а Фрейд пытается найти ту точку, в которой это невозможно. Сегодня мы увидим Фрейда стремящимся как раз навести немало порядка в тексте о рождении и взрослении Моисея. Возможно, вы читали “Moses and Monotheism“. Что же значит «подозрение» для Фрейда и герменевтики подозрения? Это значит, что впервые читая текст, вы подозреваете, что то, как он себя представляет, не может быть верно. Подобно пациенту в кабинете врача. Вот пример: пациент приходит к психоаналитику и говорит: «Весь мир против меня. Поэтому моя жизнь не удалась». Естественно, врач не поспешит верить в то, что сказал пациент. Он предположит, что происходит что-то другое, что стоит за представлением пациента. Внутри пациента творится